В этом одном из наиболее сложных и формально
изощренных своих романов Симон достигает новых высот в детализации описаний, в слиянии живописного (скрытой канвой романа служат реальные картины классиков живописи ХХ века Бэкона, Дюбюффе и Дельво) и поэтического начала – многие критики рассматривают этот текст как огромное стихотворение в прозе.

В то же время «Триптих» является одним из наиболее радикальных экспериментов с точки зрения формальной структуры целого и формальных же ограничений на развертывание самой фактуры текста, чуть ли не каждой фразы. Результатом является стройная симфония, растворяющая чересполосицу бытовых историй в являющемся главным «героем» всех книг писателя многоголосном гуле бытия.